Burberry сожгли одежду на $36 млн., только чтобы не продавать со скидкой
Совершенства в мире нет, и это уже давно очевидно. Пока сочувствующие люди сносят в церкви добровольные пожертвования для малоимущих, а кто-то с нетерпением ждет посылки от западных покровителей с теплой одеждой для бездомных и сирот, элитный бренд Великобритании - Burberry ежегодно сжигает свои нераспроданные коллекции на суммы более 30 миллионов долларов.
Вы в шоке? Однако маркетологи считают, что подобные действия вполне логичны и закономерны. Английский модный дом изготавливает элитную одежду, аксессуары и парфюмерию для состоятельных людей, стоимость на брендовые вещи соответствующая: обычный тренч из плащевки стоит от 1800 долларов, шарфик – от 400. И никаких скидок не предусмотрено!
Ведь это одежда не для простых смертных, это – Вещи с большой буквы. И носить их должны только избранные, а не любая домохозяйка, решившая потратить свои сбережения на особенный подарок к Рождеству.
На самом деле назвать Burberry популярным и востребованным брендом можно с большой натяжкой. Согласно официальным данным, за последние два года продажи уменьшились в полтора раза. А сумма убытков после уничтожения невостребованных коллекций уже превысила 90 миллионов долларов. Для понимания масштабов: это годовой бюджет небольшого африканского государства или сербско-хорватского княжества, к примеру.
Политику бренда не одобряют многие маркетологи и акционеры торговой марки в том числе. Но основатели твердо стоят на своем: такие действия радикальны, но они необходимы, чтобы защитить собственные имя и престиж. Недопустимо, чтобы эксклюзив продавался по сниженным ценам и стал доступен широким массам на сером рынке.
Такого же мнения придерживается компания Richemont – владелец известных ювелирных брендов Cartier и Montblanc. «Так не достанься же ты никому!» — заявил Richemont и швырнул в костер 520 миллионов фунтов стерлингов в виде дорогих золотых и платиновых часов с бриллиантовой инкрустацией. Причина все та же: товары не нашли своего покупателя до выхода новой коллекции.
Резкое снижение спроса на свою продукцию компании объясняют весьма забавно. Основными потребителями одежды, парфюмерии и часов являются, как оказалось, азиатские страны. Что звучит уже довольно странно. Ведь английская марка рассчитана на запросы английских аристократов, чьи консервативные традиции в выборе одежды формировались веками и поколениями. Тем не менее, если по каким-то причинам поставки в Китай теряют объемы, коллекции остаются невостребованными.
В частности, повлияло пресечение коррупции в странах Азии: если раньше элитные часы преподносились чиновникам в виде красивой взятки, теперь это сделать затруднительно… Да и процесс прохождения таможни усложнился, размер пошлин повысился, а это неизбежно сказывается на итоговой стоимости одежды и аксессуаров. 1200 долларов за неказистый рюкзачок с претенциозным лого «Burberry» быстро превращаются почти в 2000 после завершения всех необходимых процедур и размещения в витрине китайского бутика. Что по карману уже единицам, а значит – в костер по окончанию сезона.
Кстати, действиями английского бренда недовольны не только инвесторы. Защитники окружающей среды также возмущены. Если уж сжигать – то с пользой, как это делает, например, H&M. Один из крупнейших брендов масс-маркета свои нераспроданные даже на сейлах вещи отправляет в топку шведской электростанции, и целый городок стабильно получает электроэнергию.
Но английский бренд, основанный более ста лет назад и изначально предусмотренный для сэров, лордов и леди, такого себе позволить не может… Престиж компании и без того сильно пострадал в нулевых с появлением так называемых «бренд-туристов» и бренд-имигрантов» — платежеспособных покупателей, которые могут себе позволить скупить брендовую одежду, но при этом не вписываются в общую клиентскую концепцию марки.
Такая клиентура сильно отпугивает постоянных покупателей, поколениями одевающихся у Burberry. Как результат – «бренд-турист» сделал разовую покупку для создания имиджа, а основной объем коллекции остался невостребованным…
Одежда всегда являлась отображением в первую очередь статуса человека, а не его достатка. В средние века разграничения были четкими и строгими, простолюдин не мог одеваться так, как знатный дворянин, даже если имел на это средства. То же самое мы наблюдаем и сейчас: элитные бренды готовы пойти на миллионные убытки и конфликты с Гринпис ради ограничения доступа широких масс к своей интеллектуальной собственности.
Маркетологи видят в данной ситуации только один выход: коллаборации люксовых брендов с масс-маркетом. В этом случае рейтинг элитной марки поднимается, на «чисто брендовую» продукцию простой потребитель уже не посягает, довольствуясь демократичной упрощенной коллекцией. А доверие постоянных клиентов восстанавливается, как только прекращается нашествие сомнительной аудитории в бутики модного дома.
В завершение хочется напомнить, что история знала и куда более трагические прецеденты безосновательного уничтожения не просто одежды, а продуктов питания – хлеба, мяса, фруктов и овощей. Горы еды обливались керосином, чтобы не растащили бездомные и животные, закапывались в землю и сбрасывались в реки. И что по сравнению с этим брошенные в огонь клетчатые лоскутки ткани, пусть даже и с громким логотипом?
